Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла - Страница 71

Все, кто находятся в комнате наверху, слышат выстрел и женский крик. Все взоры обращены на Рэндольфа. Он стоит, облокотившись на механическое устройство, с помощью которого пояснял некоторые положения своей лекции. Он пытается сказать что-то, его лицо напряжено, но он не может произнести ни звука. Наконец ему удается выдохнуть: «Вы слышали? Это снизу?» Все хором подтверждают: «Да!», затем один из парней берет свечу, и все гурьбой выходят из кабинета — Рэндольф идет позади. Навстречу им мчится перепуганный слуга — в доме приключилось что-то ужасное, сообщает он; люди продолжают спускаться, но на лестнице открыто окно, и ветер задувает свечу.

Дождавшись, пока принесут другую свечу, фермеры продолжают свой путь и, добравшись до двери лорда Фаранкса, обнаруживают, что она заперта; приносят фонарь, и Рэндольф ведет всех наружу, на лужайку перед домом. Еще не дойдя до балкона, один из парней замечает цепочку следов на снегу — следов маленьких женских ног. Все останавливаются, и тут Рэндольф замечает еще одну цепочку следов, наполовину занесенных снегом: они начинаются возле кустов у балкона и ведут в другую сторону. Эти следы гораздо больше и оставлены тяжелыми рабочими ботинками. Рэндольф направляет фонарь на клумбу и показывает, как глубоки эти следы. Кто-то находит дешевый шарф, из тех, что носят рабочие, а Рэндольф в снегу обнаруживает кольцо и медальон: грабители, видимо, обронили их, спасаясь бегством. Наконец, все подходят к окну. Рэндольф — он идет позади — просит парней войти. Они отвечают, что это невозможно — окно закрыто. При этих словах на лице Рэндольфа отражается ужас и изумление. Кто-то слышит, как он бормочет: «Боже, что же еще могло случиться?!» Его ужас возрастает, когда один из парней протягивает ему страшную находку, обнаруженную под окном, — передние фаланги трех человеческих пальцев. Рэндольф издает душераздирающий стон: «О боже!», затем, овладев собой, идет к окну. Он обнаруживает, что щеколда на скользящей раме грубо сорвана и окно можно открыть, просто подняв его. Именно это он и делает и входит внутрь. В комнате темно, на полу под окном лежит бесчувственное тело Мод Сибрас. Она жива, но в глубоком обмороке. В правой руке зажат окровавленный охотничий нож, левая рука изуродована. Все драгоценности из комнаты пропали. Лорд Фаранкс лежит на кровати — его ударили ножом в сердце, пропоров одеяло. Позднее из его головы извлекут еще и пулю. Тут стоит объяснить, что пальцы Сибрас отрезало острым краем подъемного окна. Это приспособление и установил мастер пару дней назад. Изнутри к нижней стороне окна были прилажены несколько потайных пружин: стоило нажать одну из них — и окно резко опускалось. Так что никто не мог выбраться наружу, не задев рукой одну из этих пружин и, таким образом, не обрушив острое стекло на собственную руку.

Разумеется, последовало судебное разбирательство. Несчастная подсудимая, в ужасе от осознания того, что ее ждет смертная казнь, с плачем призналась в убийстве лорда Фаранкса, едва присяжные вернулись после краткого совещания, — они даже не успели огласить свой вердикт: «виновна». При этом она утверждала, что не стреляла в лорда Фаранкса и не крала драгоценностей. И впрямь, ни пистолета, ни драгоценностей при ней не нашли, но их не было и нигде в комнате. Так что многое по-прежнему остается неясным. Какую роль в этой трагедии сыграли грабители? Были ли они в сговоре с Сибрас? Не таится ли ключ к разгадке этой тайны в странном поведении одного из обитателей Орвен-холла? Домыслы самого невероятного толка ходили по округе, выдвигались сотни версий. Но ни одна из них не могла объяснить все странные обстоятельства этого дела. Однако со временем страсти поостыли. Завтра утром Мод Сибрас окончит свою жизнь на виселице.

Так я завершил свой рассказ.

Князь Залесский молча встал с кушетки и подошел к органу. При помощи Хэма, предупреждавшего любую прихоть своего хозяина, князь некоторое время с глубоким чувством играл мелодию из оперы Делиба «Лакме». Так он сидел довольно долго — полусонно, мечтательно извлекая мелодию, склонив голову на грудь. Когда он наконец поднялся, чело его прояснилось, а на губах играла улыбка, торжественная в своей безмятежности. Он прошествовал к секретеру слоновой кости, начертал пару слов на листе бумаги и вручил бумагу негру с приказанием взять мою двуколку и как можно быстрее доставить записку на ближайший телеграф.

— Послание это, — сказал он, вновь опускаясь на кушетку, — окончательно прояснит дело и, несомненно, изменит финал этой истории. А теперь,

Шил, давайте с вами сядем и хорошенько все обсудим. Из вашего рассказа явствует, что некоторые детали ставят вас в тупик — пред вами не вырисовывается четкой картины, в которую в строгой очередности укладывались бы все факты, все причины и следствия. Посмотрим, удастся ли нам в этой сумятице уловить некую связность, симметрию. Совершено ужасное злодеяние, и на общество возложена задача выявить виновного и наказать его. Но что же мы видим? Общество оказывается бессильным: и без этого запутанную историю оно запутывает еще больше, не замечает настоящего преступления и, следовательно, не может наказать его. Но если мы примем во внимание все факты, то нас сразу привлечет одно обстоятельство: у виконта Рэндольфа были веские основания желать смерти своему отцу. Они открыто враждуют, сын помолвлен с принцессой, но слишком беден, чтобы стать ее супругом, однако разбогатеет после смерти отца и так далее. С другой стороны, мы с вами знаем Рэндольфа: голубая кровь, моральные принципы, да еще и высокое положение в обществе. Невозможно и представить, чтобы такой человек смог совершить или даже замыслить убийство, руководствуясь хотя бы одной из вышеозначенных причин. Мы ни за что не поверим, что он способен на подобное, есть у нас доказательства или нет.