Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла - Страница 172

172

— Буквально… Дело было лет двенадцать назад, я ехал верхом по лесной тропинке вслед за другом. Он задел ветку дерева, и она спружинила прямо мне в лицо, такое может случиться с каждым. Удар ветки пришелся прямо по глазам — вот и вся история.

— И из-за этого ты ослеп?

— Да, абсолютно. Врачи называют это амавроз.

— Непостижимо! Ты так уверенно держишься. Твои глаза по-прежнему выразительны, разве что чуточку спокойней, чем были когда-то. И ведь ты печатал перед тем, как я вошел… Послушай, ты меня не разыгрываешь?

— Тебе не хватает собаки и палки? — усмехнулся Каррадос. — Нет, это не шутка.

— Но как же тяжело тебе должно быть, Макс. Ты всегда был таким импульсивным, непоседливым — постоянно в движении. И почему именно тебе достался такой жестокий удел?

— Кто-нибудь еще кроме меня тебя узнал? — спросил Каррадос спокойно.

— Ты же объяснил, что по голосу… — ответил Карлайл.

— Да, но другие тоже слышали твой голос. И только у меня не оказалось глаз, доверчивых и глупых, которые так легко ввести в заблуждение.

— Какой своеобразный подход! А могу я поинтересоваться: твои уши тоже невозможно обмануть?

— Уже нет. А также мои пальцы. Да и вообще все остальные органы чувств, которым самим приходится за собой присматривать.

— Ну да, конечно, — протянул Карлайл, чье сочувствие было столь явно отвергнуто. — Я рад, что ты так спокойно это воспринимаешь. Естественно, старик, если, по-твоему, слепота — это преимущество, тогда… — Тут он замолк и покраснел. — Я прошу прощения, — закончил он натянуто.

— Возможно, это и не преимущество, — сказал Каррадос. — Но у слепоты есть свои положительные стороны, о чем зрячие вряд ли подозревают. Я имею в виду исследование нового мира, получение нового опыта, в тебе просыпаются неведомые силы и неизведанные ощущения — это жизнь в четвертом измерении. Но почему ты просишь прощения, Луис?

— Я — бывший поверенный, юрист, лишенный права практики в связи с фальсификацией счета, который находился у меня в управлении. Вот так, мистер Каррадос, — ответил Карлайл, поднимаясь.

— Сядь, Луис, — мягко произнес Каррадос, чье лицо и удивительно живые глаза излучали доброту и понимание. — Кресло, на которое ты сейчас сядешь, крыша над твоей головой, да и вообще вся уютная обстановка, которую ты не преминул заметить, — конечный итог истории с фальсификацией одного доверительного счета. И что, разве я называю тебя «мистер Карлайл»? Ну о чем ты говоришь, Луис!

— Я не подделывал этот счет! — яростно выкрикнул Карлайл. Однако же уселся и добавил уже спокойнее: — И зачем я тебе все это рассказываю? Я никому об этом не говорил.

— Слепым больше доверяют, — ответил Каррадос. — Мы не участвуем в марафоне, в обычном соперничестве между людьми. Кроме того, почему бы тебе не быть со мной откровенным, ведь в моем случае счет был подделан.

— Что ж, Макс, спасибо тебе на добром слове.

— Практически все, чем я владею, перешло ко мне по наследству от американского кузена при условии, что я возьму фамилию Каррадос. Свое состояние он сколотил путем гениальной махинации: ему удалось подделать отчеты об урожае и выйти сухим из воды. Я хочу обратить твое внимание на тот факт, что унаследовать краденое добро столь же предосудительно, как самому его украсть.

— Но куда безопасней. Мне немало известно об этом, Макс… Ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, чем я занимаюсь?

— Расскажи, — попросил Каррадос.

— Я возглавляю частное агентство расследований. Когда меня лишили лицензии, пришлось задуматься, как жить дальше. И вот что я сделал: сменив имя и внешность, открыл контору. Мне досконально известна правовая сторона бизнеса, а «наружной» работой занимается бывший сотрудник Скотленд-Ярда.

— Замечательно! — воскликнул Каррадос. — И многих убийц ты уже изловил?

— Да нет, — честно признался Карлайл, — мы занимаемся все больше разводами да растратами.

— А жаль, — заметил Каррадос. — Знаешь, Луис, я втайне всегда мечтал стать детективом. Эта мечта до сих пор меня не покинула, я думаю, что смог бы совершить кое-что полезное на этой ниве, представься только случай. Ты улыбаешься?

— Ну что ж, в этом что-то есть…

— Да-да, слепой детектив… слепой идет по следу…

— Наверное, ты прав, есть определенные преимущества, — поспешил деликатно добавить Карлайл, — но если серьезно, я не могу себе представить другую профессию, кроме разве что художника или скульптора, в которой зрение играло бы такую важную роль.

Каким бы ни было на сей счет мнение Каррадоса, он держал его при себе, на его дружелюбном лице не отразилось и тени несогласия. В течение целой минуты он курил, словно наслаждаясь видом голубоватых струек дыма, витающих и постепенно растворяющихся в воздухе. Хозяин поставил перед своим гостем коробку с сигарами той марки, которую Карлайл ценил чрезвычайно, но считал для себя непозволительной роскошью, и то, с какой деловитой уверенностью и легкостью слепой человек принес и поставил перед ним эту коробку, вызвало у Карлайла легкое замешательство.

— Когда-то и ты, Луис, был ценителем искусства, — заметил Каррадос, помолчав. — Что ты скажешь о моем последнем приобретении: взгляни вон на того бронзового льва на витрине. — Карлайл начал оглядываться, и он быстро добавил: — Я имел в виду другую витрину, ту, что слева.

Карлайл бросил взгляд на своего собеседника, — лицо его выражало лишь кротость и благодушие. Они подошли к скульптуре, и гость принялся внимательно ее осматривать.

172